|
|
Максим Петрович Дмитриев (21 августа 1858 - 21 октября 1948)
Источник (1) |
В начале февраля 1886 года открылось в Нижнем Новгороде новое фотографическое ателье. Расположилось оно на бойком месте, в двух шагах от Большой Покровки. Задумано дело было, сразу видно, умно и с размахом, на широкую ногу, и публике пришлось по душе. Еще при входе в ателье будущий клиент видел образцы работы мастера в большой стеклянной витрине. Отлично выполненные фотографии самых разных сюжетов и размеров — пейзажи, сценки, портреты были развешаны и вдоль высокой крутой лестницы, по которой посетители поднимались на второй этаж в залитый светом застекленный павильон. Располагал к себе и сам хозяин - среднего роста, с окладистой русой бородой и внимательным приветливым взглядом, уверенно орудовавший огромной деревянной фотокамерой. Свои фото заказчики получали наклеенными на фирменные паспарту из бристольского картона с золотым тиснением.
«Новая фотография М. Дмитриева в Нижнем Новгороде» - затейливо извивалась надпись на обороте фотографий. И больше ничего, только адрес: «Осыпная улица, дом Пальцевой». Россыпь медалей всемирных фотографических выставок появится на этих паспарту через несколько лет. Год от года их будет все больше и больше. Вместе с изображением почетных наград совсем коротким станет текст на обороте фотографий: «М. Дмитриев. Н. Новгород».
|
|
Осыпная улица 1900 - 1917 гг. |
С двадцати восьми лет и до последних дней связал свою долгую жизнь Максим Петрович Дмитриев с Нижним Новгородом, с Нижегородским Поволжьем. Став его преданным фотолетописцем, он сохранил для потомков облик старого Нижнего, запечатлел картины его жизни, образы его обитателей. Здесь, на берегах великой русской реки Волги в полной мере раскрылось его дарование как мастера-художника, заложившего основы русского публицистического фоторепортажа. Но путь его к вершинам фотографического искусства был долог и тернист...
21 августа 1858 года у дворовой помещика Афанасьева в д. Повалишино Тамбовской губернии родился сын, названный Максимом. Двух лет отроду он был отдан на воспитание бездетному крестьянину Елисею Куприянову в Пензенскую губернию, где и прошли его детские годы. Потом отчим Максима переехал в Рязанскую губернию, в Егорьевский уезд. Здесь смышленый, любознательный подросток, обученный грамоте, поступил в церковно-приходскую школу и через три года окончил ее в числе первых учеников. Елисей Куприянов вскоре обеднел, с трудом сводил в своем хозяйстве концы с концами, и «приемышу» пришлось самому зарабатывать себе на хлеб: читать псалтырь над покойниками, плести корзины на продажу.
Елисей Куприянов отвез приемного сына в Москву и определил «в мальчики» при посудной лавке. Однако мать Максима, желая, чтобы сын ее овладел ремеслом, сумела устроить его в ученики к известному московскому фотографу М. П. Настюкову. Так в возрасте 15 лет Максим Дмитриев начал свое приобщение к таинственному и прекрасному миру светописи, который захватил его безраздельно на всю жизнь.
Быть фотографом в те далекие времена мокроколлодионных пластинок и альбуминной бумаги означало уметь изготовлять для своей работы негативные и позитивные фотоматериалы. Поэтому учение для всех начиналось с чистки и мытья стекол для будущих светочувствительных пластинок. Не меньше двух лет проходило, прежде чем ученикам разрешалось подняться на следующую ступень ремесла. Но Максим Дмитриев освоил это дело за две недели и спустя месяц был переведен в наклейщики отпечатков. Одновременно он попробовал свои силы в ретушировании, причем так успешно, что хозяин ателье часто доверял ему эту работу. За считанные месяцы учения Дмитриев достиг того, на что у других уходили годы. Постоянное стремление к познанию нового привело Максима в воскресные рисовальные классы художественного Строгановского училища. Здесь на белом листе ватмана он постигал соотношения света и тени, законы перспективы и композиции, прочие тонкости искусства графики, развивая свое художественное дарование.
В 1874 году юноша впервые посетил Нижний Новгород - хозяин взял его работать в свой павильон на ярмарке. Шумная и кипучая жизнь всероссийского торжища, пестрые толпы ярмарочного люда, сотни и тысячи интересных лиц, колоритных фигур - все это увлекло Дмитриева, обогатило его массой новых ярких впечатлений. И в дальнейшем, когда он окончательно связал свою судьбу с Нижним, образ многоязычного, многоликого торга стал одной из излюбленных тем его творчества. Каждое лето, накануне подъема ярмарочных флагов, открывал Дмитриев, уже признанный фотограф, свой павильон на Фотографической линии. Заезжие купцы и крестьяне округи нередко увозили с ярмарки вместе с покупками и свои портреты.
Ярмарка вызывала у М. П. Дмитриева не только сугубо деловой, но и историко-этнографический интерес. Он часто выходил со своей переносной камерой к лавочным рядам или поднимался на крыши крупных зданий, снимал сцены торга и народных развлечений, заполненный гружеными телегами и толпами гуляющих плашкоутный мост, причалы Сибирских пристаней и Волго-Окскую стрелицу, плотно заставленную караванами судов, внешний вид и интерьеры Главного дома.
Напряженная жизнь знаменитого торга, тысячные толпы народа на театральной площади, возле «Интернационального музея», «Выставки живых феноменов» или у «Электрического театра живых фотографий», заваленные тюками и горами бочек настилы причалов навсегда запечатлены М. П. Дмитриевым, став золотым документальным фондом истории всемирно известной Нижегородской ярмарки.
В Нижнем Новгороде встретил Максим Дмитриев человека, сыгравшего решающую роль в его дальнейшем творчестве нижегородского фотографа-художника Андрея Осиповича Карелина. У маститого художника не было секретов от молодого коллеги, который увидел, как фотографическое ремесло в руках подлинного мастера превращается в искусство. Работать у Карелина стало заветной мечтой Дмитриева, однако шестилетний контракт с Настюковым не давал ему возможности уехать из Москвы.
Года через три Настюков решил отойти от дел и уступил свое фотографическое заведение вместе с персоналом предпринимателю Эгерту. Дмитриев воспользовался удобным случаем, чтобы расторгнуть контракт и уехать в Нижний Новгород. В 1877 году он был принят ретушером в солидное ателье Д. Лейбовского, который прежде работал у А. О. Карелина, довольно основательно освоил художественную манеру и отточенную фотографическую технику этого выдающегося мастера. У Д. Лейбовского Дмитриев проработал около двух лет, пока в 1879 году не получил наконец приглашение от Карелина.
Имя А. О. Карелина в эти годы приобрело европейскую и мировую известность. Всем был памятен триумф его в 1876 году на Международной фотографической выставке в Эдинбурге. Из шести тысяч снимков, присланных под девизами из многих стран Старого и Нового света, достойными золотой медали жюри признало два. И у обоих оказался один автор - фотограф из Нижнего Новгорода Андрей Осипович Карелин. Вслед за этим «золотым» дебютом у нижегородского мастера было много побед на международных и отечественных фотографических выставках. Многие годы имя Карелина и его снимки не сходили со страниц фотографических журналов. Талантливый художник, пытливый изобретатель и новатор, прокладывавший новые пути в фотографической технике, искусный мастер своего дела, Андрей Осипович Карелин первым «в Европу прорубил окно» для русской художественной фотографии. Такой мастер мог научить многому. Дмитриев вдумчиво изучал все нюансы каролинского мастерства, особенности композиции портретов, групп, жанровых сцен, виртуозное владение светом и оптикой, приобретал умение видеть прекрасное в обыденном, подмечать красоту мира во всех ее проявлениях. Следуя советам и примеру учителя, он знакомится с лучшими произведениями русской литературы и искусства, посещает музеи, художественные выставки, восполняя пробелы своего скудного образования.
Старого, умудренного жизненным опытом фотохудожника и М. П. Дмитриева сближало все: и в чем-то схожесть судеб, и происхождение из крестьян Тамбовской губернии, и тяжелые воспоминания о голодном, безрадостном детстве, и искусство, в котором оба искали не только коммерческий успех, но и радость творчества.
Работа в качестве помощника А. О. Карелина дала М. П. Дмитриеву не только практические и художественные навыки для самостоятельного «дела», но и некоторые необходимые для этого денежные средства. В октябре 1881 года он вместе с «почетным гражданином» Л. Галиным открыл на главной городской Большой Покровской улице в доме купца И. Мокеева собственную фотографию. Но вскоре между компаньонами начались серьезные разногласия, и Дмитриев был вынужден месяцев через пять — шесть выйти из «Товарищества».
Еще несколько лет работы в фотографиях Орла и Москвы у Дьяговченко, Трунова, Канарского, — и вновь возвращение на Нижегородскую землю, которая властно тянула к себе. 7 февраля 1886 года М. П. Дмитриев получил из канцелярии нижегородского губернатора разрешение на открытие фотографического ателье.
|
|
Андрей Осипович Карелин Фото М.П. Дмитриева Источник (1) |
Профессиональная фотография в Нижнем Новгороде в 80-е годы прошлого столетия, когда М. П. Дмитриев открыл свое «дело», развивалась достаточно интенсивно. По данным «Памятной книжки Нижегородской губернии на 1889 г.», в Нижнем Новгороде насчитывалось 6 фотографических заведений, сосредоточенных в районе Большой и Малой Покровок, Осыпной и Варварской улиц. В их числе было и ателье А. О. Карелина на Малой Покровке в доме Башкирова, а также фотографии А. В. Заикина, Д. С. Лейбовского, А. В. Любатынского, А. А. Соколова. К ним присоединился и М. П. Дмитриев. Конкуренция в среде нижегородских фотографов-профессионалов была высокая. Достаточно вспомнить, что к 1911 году, когда ателье М. П. Дмитриева отмечало свой 25-летний юбилей, прочие фотографии уже прекратили свое существование. На смену прежним владельцам пришли другие, более деловые, предприимчивые, удачливые. Опережая события, скажем, что спустя год - два после юбилея в конкурентную борьбу оказался втянутым и М. П. Дмитриев. Вызов ему бросил москвич М. А. Хрипков, с 1901 года поселившийся в Нижнем и открывший сначала «Универсальную» фотографию на Черном пруде, а затем «Художественную» по соседству с Дмитриевым. Хрипков, подобно Дмитриеву, стремился вести свои дела на широкую ногу, ревностно заботился о качестве фотопродукции, налаживал производство видовых открыток, диапозитивов для «волшебного» фонаря.
Схватка между конкурентами продолжалась довольно долго, пока Хрипков наконец не осознал тщетность своих надежд на первенство среди нижегородских фотографов. Главенствующее положение в нижегородской фотографии осталось непоколебимо за М. П. Дмитриевым.
Но все это будет впереди, а тогда, в 1886 году, перед молодым фотографом стояла задача привлечь внимание публики к своему ателье, создать себе имя, авторитет и уважение, найти свою дорогу в искусстве фотографии.
М. П. Дмитриев уже не был тем наивным юношей, который начинал осваивать фотографическое ремесло в мастерской М. П. Настюкова. Это был энергичный предприниматель, наделенный отменными деловыми качествами, отличным знанием своего дела, набравшийся опыта в лучших фотографических заведениях Москвы и Нижнего Новгорода. И вместе с тем он оставался восторженным и бескорыстным любителем искусства, обладающим тонким художественным вкусом, чрезвычайно требовательным к себе. Все эти качества с блеском проявились на Всероссийской юбилейной фотографической выставке 1889 года в Москве, посвященной 50-летию светописи, первой выставке, на которой М. П. Дмитриев выставил свои произведения. Диву давалась московская публика перед витриной доселе неизвестного провинциального фотографа из Нижнего Новгорода. Шутка ли! 53 безукоризненно выполненные, большого формата фотографии самых различных жанров: портреты, пейзажи, групповые снимки, бытовые сцены. Посетители выставки восхищались великолепными волжскими видами, лесными пейзажами, снятыми «по-карелински» группами людей, дивились смелости фотографа, не побоявшегося выставить портрет недавнего ссыльного В. Г. Короленко. И каждый желающий мог стать обладателем такой фотографии: на большинстве их стояла цена, указывался адрес фотоателье в Нижнем Новгороде, где принимались заказы на изготовление отпечатков. Знатоки фотографии разводили руками — такого прежде на выставках им видеть не доводилось: филигранное, поистине «карелинское» мастерство в сочетании с безошибочным расчетом на серьезный коммерческий успех. Общий вывод был один: в русской художественной фотографии появилось новое имя.
Весть о блестящем дебюте М. П. Дмитриева на московской выставке докатилась до Петербурга. Нижегородского фотографа пригласили принять участие в столичной фотографической выставке, организованной Русским техническим обществом. Его экспозиция, получившая название «Волжской коллекции», удостоилась похвального отзыва. О ней был сделан специальный доклад на заседании фотографического отдела Русского технического общества.
1889 год стал в творческой биографии М. П. Дмитриева началом его будущих успехов на фотографических выставках самых высоких рангов — отечественных и зарубежных. Спустя год - высшие награды на Одесской выставке «за позировку в портретах» и в Казани - «за сцены и жанры, мастерски скомпонованные». Расхваливая эту сторону творчества М. П. Дмитриева, многие справедливо усматривали несомненное и сильное влияние карелинской школы композиции. «Что значит художник-фотограф! Какие виды, как умело они сняты при выгодном освещении, как хороши его жанры: это просто картины из живых людей, — восторженно писал в 1890 году один из критиков о работах А. О. Карелина, а затем, переходя к Дмитриеву, заканчивал: - С работами г-на Дмитриева я ознакомился на Казанской выставке, где именно та же художественность выразилась в его фотографических картинах, выхваченных из жизни, на известные темы».
Многообразная жизнь Поволжья с его живописной природой, историческими и архитектурными памятниками, острыми социальными контрастами и противоречиями становится главной линией творчества Максима Петровича Дмитриева.
Промышленный подъем 90-х годов привел к дальнейшему росту и обогащению торговой и промышленной буржуазии. Но он же ускорил процесс формирования «могильщика капитализма» - рабочего класса, выходившего в эти годы на политическую арену. Интенсивно шло расслоение деревни. Десятки тысяч обнищавших, разоренных крестьян заполняли набережные и пристани Нижнего Новгорода в надежде заработать жалкие гроши на пропитание, становились обитателями ночлежек, пополняя армию деклассированных. Все это не проходило мимо внимательного взгляда фотографа-гражданина, с беспощадным реализмом запечатлевалось им на многочисленных фотографиях. Если же подобные остро социальные сюжеты не находили места на выставочных стендах, особенно отечественных, то отнюдь не из-за технического несовершенства, якобы обнаруженного строгими экспертами.
Выставка фотографии в Париже, открытая 19 июля 1892 года, была весьма представительна как по составу участников, так и по числу экспонируемых работ. Целая плеяда известнейших в Европе фотохудожников во главе с Надаром младшим приняла в ней участие. По всем разделам выставки на долю России выпали довольно скромные награды, но по 4-му отделу - профессиональной художественной фотографии — самой весомой была золотая медаль нижегородца М. П. Дмитриева.
Наряду со своими работами, представленными ранее в Москве и отмеченными там малой золотой медалью, М. П. Дмитриев показал парижанам фотографическое полотно большой социальной силы «Арестанты на строительных работах». Острое гражданственное звучание этой работы, выполненной с присущим мастеру художественным и техническим совершенством, привлекло внимание как французской публики, так и некоторых русских посетителей, среди которых оказался фотолюбитель граф Г. Ностиц. Выступая в роли обозревателя Парижской международной фотографической выставки в журнале «Фотограф-любитель», он с неудовольствием и раздражением писал о повышенном интересе, который проявляли «блузники и разный сброд, вероятно, пущенный по даровым билетам», к творчеству русского фотографа. «Светописи г. Дмитриева, бывшие на Московской выставке, тоже хороши, но удивляет меня, для чего он послал во Францию светопись, изображавшую арестантов на постройке, — негодующе выговаривал рецензент. Удивляюсь, как г. Дмитриев не избрал другого сюжета, чтобы послать на Парижскую выставку... Недоставало ему... выставить ссыльно-каторжных на пути в Сибирь. Теперь, увы, на Руси тоже преобладает реальная школа...»
А в это время Максим Петрович был поглощен работой над фотодокументом еще большей разоблачительной силы - готовил к выпуску свой знаменитый альбом «Неурожайный 1891-1892 год в Нижегородской губернии». Этот цикл составил целый этап в его творчестве и снискал ему поддержку и уважение всей прогрессивной русской общественности.
Опустошительным было стихийное бедствие, которое обрушилось на Поволжье в 1891 году: малоснежная зима, не оставившая запасов влаги в почве, ни капли дождя за весну и небывалый, все сжигающий зной в летние месяцы обрекли крестьянство Поволжья на голод. Народное бедствие не обошло и Нижегородскую губернию. Южные, самые хлебородные ее уезды - Княгининский, Лукояновский, Сергачский, оказались охваченными засухой, дотла спалившей все посевы и все надежды крестьян на урожай. Следующий, 1892 год принес эпидемии холеры и тифа.
Передовая общественность России, все честные люди страны прилагали много сил и энергии для организации помощи бедствующему крестьянству, возмущались пассивностью и бездействием властей. В Нижегородской губернии одним из инициаторов оказания помощи голодающим и жертвам эпидемии был писатель В. Г. Короленко. Денежные пожертвования, создание народных столовых, медицинская помощь больным, устройство общественных работ — таковы были основные формы помощи голодающим. М. П. Дмитриев, наряду с денежными пожертвованиями, использовал для помощи народу свое художественное дарование, привлекая к трагедии Поволжья внимание всех прогрессивно настроенных людей страны.
|
|
Владимир Галактионович Корелин Фото М.П. Дмитриева Источник (1) |
С тяжеловесной фотокамерой формата 18X 24 сантиметра он добирался до наиболее сильно пострадавших от засухи уездов и снимал, не зная усталости и страха. Он смело вносил свой аппарат в темные прокопченные избы, где на прелой соломе вповалку лежали целые семьи в жестокой тифозной горячке. Запечатлевал полуразваленные крестьянские дома с голыми остовами крыш, кое-где сохранившими жалкие клочки соломы, и застывшие около них в невыразимом отчаянии людские фигуры. Показывал самоотверженный труд местной интеллигенции — врачей, сестер милосердия, учителей, отдельных земских деятелей, стремившихся облегчить страдания крестьянства. Так фотограф-демократ своим остро публицистическим фоторепортажем раскрыл страшную правду о народной беде, которую стремились замолчать и затушевать представители властей.
Отобрав 51 снимок из сделанных во время поездок по голодающим уездам, М. П. Дмитриев в 1893 году издал в собственной фототипии большой альбом, который стал постоянным напоминанием о масштабах народной трагедии, суровым обвинительным документом против царизма.
Очень осторожно о содержании альбома отозвался обозреватель журнала «Фотограф-любитель» в № 1 за 1894 год, отметивший, что альбом «переносит зрителя к действительным сценам бедствия жителей и к той благотворительности, которая являлась на помощь пострадавшим, так что альбом дает вполне наглядное понятие о том, что было и, слава богу, прошло».
Восторженно встретил эту работу М. П. Дмитриева великий русский критик В. В. Стасов, назвавший ее совершенно новым явлением в искусстве, небывалым в Европе. В письме от 17 декабря 1893 года он писал фотографу: «...Спешу написать Вам эти немногие строки, но мне довольно их, чтобы сказать Вам, что я в неописанном восторге от Ваших фотографий, особенно от «картин голодного года». Я ничего подобного не видал нигде в Европе, — а смею сказать, я много видел и здесь, и в Европе». Предлагая Дмитриеву передать его фотографии в художественный отдел Публичной библиотеки, В. В. Стасов говорил: «...Библиотека приняла бы их не только с удовольствием, но с восхищением и гордостью».
Интерес критика к творчеству нижегородского фотомастера был постоянным и глубоким. Главным достоинством искусства светописи, его важнейшим качеством В. В. Стасов считал уникальную возможность правдивейшего и точнейшего избавленного от прикрашивания изображения окружающей действительности, то есть его документализм. Говоря о практической ценности подобной фотографии в письме М. П. Дмитриеву от 18 апреля 1894 года, он пишет: «Для своего «художественного отдела» в библиотеке я стараюсь приобретать все возможное по части фотографических снимков, касающихся русских местностей, личностей, сцен, костюмов, вообще этнографии и т. д. (все фототипичное, издаваемое в России, поступает к нам по закону - даром, из цензуры), и успел сформировать постепенно такую коллекцию, какой, смело могу сказать, нет нигде более в России».
Раскрывая свое отношение к творчеству Дмитриева, В. В. Стасов подчеркивает самую сильную его сторону — правдивость и достоверность: «...В Ваших фотографиях драгоценны не виды, как они ни превосходны сами по себе, а часть даже и совершенно несравненны по солнцу и тонам. Мне гораздо важнее, нужнее и интереснее - Ваши фотографии, изображающие голод, несчастье, тиф, раздачи хлеба и т. д.».
Фотоальбом «Неурожайный 1891-1892 год» высоко оценил Л. Н. Толстой, сам неоднократно выступавший с призывом о помощи вымирающей от нищеты, болезней и невежества деревне, сам участвовавший в сборах средств для голодающих. Поэтому не случайно изданная в 1912 году в Нижнем Новгороде под редакцией В. Е. Чешихина (Ветринского) книга «Лев Толстой и голод» была проиллюстрирована фотографиями М. П. Дмитриева.
Выйдя из недр народа и теперь уже зрелым человеком коснувшись «болей народных», М. П. Дмитриев все чаще стал обращаться к жизни трудового люда Нижегородского Поволжья. Отдельные, хотя и «живописные», этнографические фотозарисовки его уже не удовлетворяли. М. П. Дмитриев приступил к созданию целых тематических циклов. Он обращался к ним многократно и затратил на это многие годы напряженного труда. Волжские бурлаки, семеновские ложкари, лукояновские крестьяне, ардатовские рудокопы, сормовские, выксунские, кулебакские рабочие — без учета этих циклов невозможно понять все значение творчества М. П. Дмитриева для нижегородской и общерусской истории.
В 1894 году, едва прошел по Волге лед, М. П. Дмитриев приступил к новой грандиозной работе, которую задумал давно и готовился к ней долго и тщательно. Темой огромной серии должна была стать великая русская река Волга на всем ее протяжении от истока до устья, ее исторические и природные достопримечательности, живописные места, населенные пункты по волжским берегам. Около К) лет жизни фотохудожника, немало денежных средств ушло на выполнение этой труднейшей задачи.
Громоздкая и тяжелая камера, мощный штатив, пластинки размером от 18x24 до 50x60 сантиметров — таково было техническое оснащение фотографа. Общий вес этого оборудования исчислялся десятками пудов. Легко ли было мастеру, высадившись с парохода на берег, взбираться на холмы и возвышенности, по крутым ступеням подниматься на церковные колокольни, выискивая самую выгодную точку съемки, а потом долго и терпеливо ждать нужного освещения?!
На многих сотнях пластинок Дмитриев запечатлел величие Волги и тихие ее разливы в заводях, виды больших и малых поволжских городов — Твери, Рыбинска, Городца, Казани, Сим бирска, Самары, Саратова, Астрахани и многих других, их исторические и архитектурные памятники и достопримечательности.
Свыше сотни фотографий этого цикла, точнее, его цервой части - Волга от Рыбинска до Астрахани, составили основу его экспозиции в фотографическом отделе Всероссийской торгово-промышленной и художественной выставки 1896 года в Нижнем Новгороде.
Эта выставка должна была, по мнению царского правительства, продемонстрировать мощь и процветание Российской империи. Она стала наиболее значительным событием в жизни Нижнего Новгорода последних лет XIX столетия.
Открывали выставку павильоны Художественного отдела и Средней Азии, обращенные главными фасадами к пропилеям парадного входа и возвышавшиеся симметрично по сторонам фигурного бассейна-партера с фонтанами. Они отличались добротной прорисовкой архитектуры и сразу привлекали внимание всех гостей Нижнего Новгорода.
|
|
Пароход "Ольга" на котором М.П. Дмитриев плавал по Волге
Источник (1) |
Совсем иным был образ здания Машинного отдела, построенного на основе тонко-профилированного металлического каркаса и сплошного остекления стен и кровли.
Прямо возле Художественного отдела выставки располагался и особый павильон-фотография М. П. Дмитриева, где он не только вел портретную съемку, но и экспонировал значительное число своих художественных работ.
Выставка 1896 года оказала заметное влияние на творческую судьбу М. П. Дмитриева — дала возможность воочию познакомиться с различными течениями в русской художественной жизни, с ее ведущими представителями и определить свое место в их ряду.
А о «Волжской коллекции» фотографа, ставшей лучшим украшением фотографического отдела выставки, еще долго не утихали хвалебные речи.
«Самым выдающимся экспонатом в отделе является, бесспорно, работа местного фотографа г. Дмитриева, выставившего в своей красивой, одной из лучших на фотографической выставке, витрине более 100 видов Волги, начиная от Рыбинска до Астрахани, размером с альбуминный лист. Эта описательная работа великой русской реки, еще никем пока не исполненная в России, и является капитальной работой всей выставки, обращая на себя особое внимание всех посещающих отдел как размером, так и интересом и художественным исполнением...» - отмечали специалисты.
Но завершил М. П. Дмитриев свою работу над «Волжской коллекцией» лишь в 1903 году, сфотографировав верховье Волги от истока ее до Рыбинска буквально через каждые несколько верст. Помня слова В. В. Стасова о сущности светописи, он не увлекался решением чисто художественных задач. Они отходили на задний план перед задачей главной - дать правдивое, точное, документальное изображение великой русской реки, выполнить свой гражданский и патриотический долг. А о коммерческой выгодности этого предприятия уже не приходилось говорить: его фотографиями без зазрения совести пользовались многие издатели, благо авторское право фотографа не было узаконено.
Отдельные фотографии «Волжской коллекции» вошли в многотомное издание «Россия», осуществленное в конце 90-х годов Русским географическим обществом и возглавленное П. П. Семеновым-Тян-Шанским. При подготовке первого тома «Московская промышленная область и Верхнее Поволжье» редакция обратилась к М. П. Дмитриеву с просьбой представить иллюстрации и несколько фотоснимков включила в эту книгу. Сам же он в январе 1899 года был избран в действительные члены Русского географического общества.
Глубокий интерес М. 11. Дмитриева к отечественной истории и этнографии во многом сформировался благодаря его активному участию в деятельности Нижегородской губернской ученой архивной комиссии.
Интерес к историческому прошлому края и его многовековому художественному наследию к концу XIX века оживился после многочисленных публикаций П. И. Мельникова (А. Печорского), Н. И. Храмцовского, А. С. Гациского. Как непременный член ученой архивной комиссии, М. П. Дмитриев сразу включился в создание иллюстрированных экспонатов будущего краеведческого музея. В это же время Петербургская Академия художеств, начиная сбор данных по истории русской национальной культуры отдаленных районов страны, неоднократно обращалась к нижегородской общественности с просьбой о присылке в столицу всевозможных изобразительных материалов местных памятников: кремлей, земляных крепостных валов, храмов, монастырей и старых жилых палат.
М. П. Дмитриев снимал панорамы города со стороны водного партера слившихся Волги и Оки, руины башен, неповторимые в своем архитектурно-художественном решении местные церкви. При этом фотограф в зависимости от естественного освещения выбирал повышенные точки съемки, чтоб передать не только обобщенный образ того или иного здания, его декоративно-художественные особенности, но и дать объемно-пространственное решение. Пожалуй, не было в центральной части города колокольни, слухового чердачного окна высоких зданий или просто строительных лесов, на которые бы не поднимался М. П. Дмитриев в надежде сделать оригинальную фотокомпозицию.
М. П. Дмитриева интересовало буквально все: и древняя церковь Иоанна-Предтечи на торгу, и причудливые формы деревянной кофейни у Георгиевской башни кремля, и новый Ромодановский вокзал железной дороги, связавшей Нижний Новгород с Арзамасом и Сызранью.
Емкие по содержанию и прекрасно выполненные технически фотопанорамы исторических мест и отдельных памятников Нижнего Новгорода в условиях повышенного интереса к российским древностям обрели общественное признание. Высланная в 1895 году в столичную Академию художеств серия фотографий памятников Нижегородского Поволжья получила высокую оценку.
В 1910 году Академия художеств обратилась к Нижегородской архивной комиссии с повторной просьбой провести фиксацию нижегородских памятников культуры и старины. Эту трудоемкую и длительную работу возложили на уже признанного фотомастера М. П. Дмитриева.
Своими древностями его манил Макарьев-Желтоводский монастырь, под стенами которого почти два столетия на многих языках шумела знаменитая ярмарка. Ярмарка дала монастырю не только всеобщую известность, но и несметные богатства, на которые в XVII веке был отстроен лучший в Поволжье архитектурный ансамбль храмы, келейные корпуса и крепостные стены с мощными башнями.
М. П. Дмитриев неоднократно приезжал в Макарьев в 1901 - 1904 годах, заснял руины монастыря, гибнущие фрески XVII века в Троицком соборе и только что восстановленное огромное здание трапезной палаты с пристроенной к ней величественной шатровой колокольней.
Совсем иным предстало перед фотографом село Лысково, раскинувшееся прямо напротив монастыря через Волгу, в седловине между Олениной и Лысой горами. Каждую пятницу в центр села свозились со всей округи хлеб, крупы, железные изделия, всевозможная точеная деревянная посуда, деготь в бочках, лыко, берестяные короба и туеса, мурашкинские овчины и валя ная обувь, макарьевские кованые сундуки, Городецкие расписные дуги и сани праздничных крестьянских выездов. Тогда на обширной площади становилось тесно от повсюду расставленных телег и разложенного прямо на земле товара.
Местные ежегодные торжки устраивались в крае по многим богатым селам, собиравшим крестьянские товары обширных прилегающих районов. Среди них особое место занимала ежегодная ярмарка в селе Бор, которое К. Маркс относил в особый разряд селений рядом с губернским городом и ярмаркой, имевших благоприятные условия для экономического развития. Село располагалось прямо напротив Нижнего Новгорода, на возвышенной береговой террасе Волги, недалеко от места впадения в нее лесной речки Везломы, что делало Бор важным связующим звеном между древним Нижним и Заволжьем. 9 мая каждого года все улицы Бора оказывались заваленными крестьянскими товарами. Наиболее впечатляющим был горшечный ряд, выстраивавшийся на сотни метров под оградой Никольско-Знаменской церкви.
М. П. Дмитриев глубоко подметил главное в этой сельской ярмарке и дал не только панорамные виды торга, но и неповторимую галерею типов заволжан: мужиков, женщин и детей, коренных старообрядцев-кержаков в длиннополых кафтанах и принарядившихся в домотканые, расцвеченные шитьем уборы сельских красавиц. Как и в других фотоциклах М. П. Дмитриева, трудовая Россия конца XIX века здесь жила напряженной жизнью, гордясь наработанным за долгую зиму «здельем», создававшим славу кузнецам, древоделам, горшечникам и ткачам Заволжья. М. 11. Дмитриев не мог не рассказать в своих фотоочерках и о знаменитом на весь мир ложкарном промысле поволжан.
|
|
Павильон М.П. Дмитриева на Всероссийской выставке 1896 г.
Источник (1) |
Много лет путешествуя по селам и деревням Заволжья, он создал из отдельных фотозарисовок целую поэму о самобытном таланте и ужасающей нищете мастера-резчика, вынужденного привлекать к каждодневному изнурительному труду всех членов своей обычно многочислен ной семьи. Женщины распиливали древесину, дети «били баклуши» (заготовки для будущих изделий), опытные мастера резали ковши, точили братины и поставцы на удивительно простых лучковых токарных станках. Затем все это продавалось на сельских торжках оптом купцам-скупщикам.
В. И. Ленин в работе «Развитие капитализма в России» отметил: «...Ложкарный промысел Семеновского уезда Нижегородской губ. приближается по своей организации к капиталистической мануфактуре... мы видим здесь глубоко укоренившееся разделение труда и полное подчинение массы детальных рабочих капиталу. До своей выделки ложка проходит не менее 10 рук...» М. П. Дмитриев своим фотоциклом о ложкарях как бы проиллюстрировал ленинские слова, воссоздав при этом не только весь процесс изготовления деревянной резной посуды, но и глубоко правдивые сцены из жизни заволжского крестьянина, рисующие его тяжелое экономическое положение.
Путешествия по Нижегородской губернии приводили М. П. Дмитриева нередко в самые отдаленные уголки, в том числе и на знаменитые Выксунские железные заводы Баташевых - Шепелевых. Разбросанные по обширному, заболоченному, изрезанному малыми речками краю места добычи железных руд «дудки» с примостившимися возле жилыми полуземлянками представляли жалкое зрелище примитивного производства и убогости жизни тех, кто создавал богатства России. Современник фотохудожника, исследователь русской железной промышленности конца XIX столетия А. А. Крылов с горечью отмечал: «...Здешний народ живет хуже каторжников; в Сибирь ссылают преступников и все-таки сколько-нибудь заботятся о них; у нас же сам народ идет на те каторжные работы, и до него никому дела нет, а если и думают, то только о том, чтобы возможно больше соблюсти своих собственных выгод за счет их труда».
Жалкое зрелище оборванных, измазанных грязью и сажей работных, примитивная техника добычи и подъема ручной силой тяжелых окованных бадей с рудой не могли не вызвать у зрителя чувства протеста. Такие фотоснимки, как и «Голодный 1891-1892 год», служили обличению полукрепостнической системы эксплуатации трудового люда России при царизме.
Еще в 1875 году Н. И. Мельников (А. Печерский) завершил окончательную редакцию своего романа «В лесах». Просвещенная Россия познакомилась в нем впервые с жизнью и бытом раскольничьего Нижегородского Заволжья. То, чему известный писатель и историк оказался свидетелем во время многолетних путешествий по керженским скитам, что долгие годы оста вилось тайной даже для официальных правительственных учреждений, стало достоянием всех. Окруженное ореолом запрета, а от того бывшее для исследователей особенно заманчивым, старообрядчество предстало в живых образах людей с их мечтами, страстями, страданиями и радостями, причем каждый имел вполне реальный прототип.
В конце XIX столетия некогда строго замкнутый, недосягаемый для постороннего глаза уклад жизни раскольничьей общины уже разлагался капитализмом, уходил в небытие. Но М. П. Дмитриев успел зафиксировать его, создав уникальное по своей исторической достоверности фотополотно «Руси уходящей».
Установив контакт со старообрядческим начетчиком Борисовым, М. П. Дмитриев не только проник в скиты Заволжья, но и получил разрешение на фотосъемку их обитателей.
Полон «нестеровского» настроения снимок начетчицы на крыльце частной молельни вместе с девочкой-воспитанницей и, видимо, матерью отданного на воспитание подростка. На лице девочки, покрытой черным платком, недетская серьезность и даже суровость выражения, что особенно контрастирует с томно-грустной печалью еще молодой, лишенной счастья материнства женщины. Это целая поэма о судьбах и человеческих потерях, дающая возможность чрезвычайно высоко оценить в работе не только документальную достоверность, но и, кажется, неограниченные художественные возможности фотографии как особого вида искусства, одаренность и высокий профессионализм мастера.
|
|
Фирменные знаки фотографии М.П. Дмитриева конца XIX - первых лет XX
века Источник (1) |
Совсем иное подчеркнул М. П. Дмитриев в группе стариков-старообрядцев: показное благообразие и смирение поз, спокойные сложенные руки никак не соответствуют сверлящим, пронизывающим, алчно горящим взглядам сидящих. Под стать старикам и старуха в праздничном сарафане и неизменном черном старообрядческом головном платке-накидке, контрастом настроения которой служат две молодухи на заднем плане, едва сдерживающие улыбки.
Созданный М. П. Дмитриевым фотоцикл о жизни раскольничьего Заволжья был показан сначала на заседании ученой архивной комиссии 1 февраля 1908 года, посвященном памяти П. И. Мельникова, а затем в виде особой выставки под названием «Из родной старины» в здании женской гимназии. Тогда ее посетило 1356 человек, чего не знала ни одна из подобных выставок Нижнего Новгорода той поры.
Постоянно росла коллекция наград, полученных фотографом на отечественных и зарубежных выставках. Он был участником всероссийских выставок в Петербурге, Москве, Нижнем Новгороде, Казани, Одессе, международных в Париже, Амстердаме, Чикаго, Нью-Йорке, Сан-Жиле и многих других городах Европы и Америки. Золотые медали, почетные дипломы, похвальные отзывы, популярность приносила ему каждая очередная выставка.
В 900-е годы М. 11. Дмитриев несколько реже показывает свои произведения, и на любой, даже самой представительной выставке они, как пра вило, становились центром экспозиции. Ему чуждо было увлечение формалистическими вывертами, захватившее многих больших мастеров художественной фотографии в начале XX века. Строгой реалистической манере он не изменял никогда. Не увлекался и техническими новинками прогрессирующей оптико-механической и химической промышленности. Лишь для коммерческой фотографии, учитывая запросы публики, не желающей отставать от моды, он делал исключение. Характерно рекламное объявление, помещенное им в нижегородских газетах в 1903 году:
«Фотограф М. Дмитриев. Фотография художественная на гуммиарабиковой бумаге, акварельные миниатюры на слоновой кости, а также печать на новых заграничных матовых бумагах в синий, голубой, желтый, красный, черный, гравюрный и другие модные тона.
Фотографии на фарфоре, шелковой материи, стекле и дереве. Художественные увеличенные портреты на матовой платиновой бумаге, портреты масляными красками и акварелью».
Для выставочных работ Дмитриев по-прежнему использовал камеры большого формата, позволяющие обходиться без увеличения отпечатков, излюбленную альбуминную бумагу. Рецензенты и обозреватели фотовыставок по-разному относились к этому. Находились такие, которые упрекали его в отсталости и старомодности, другие просто удивлялись, но многие считали огромной заслугой художника его верность реалистической традиции.
Демократизм Максима Дмитриева, идейная направленность его творчества определялись его принадлежностью к кругам передовой нижегородской интеллигенции, группировавшейся вокруг Л. М. Горького.
М. П. Дмитриев запечатлел живой образ Нижнего Новгорода того времени, когда в нем жил и работал А. М. Горький, друг и искренний почитатель таланта фотохудожника. Панорама Балчуга в Почаинском овраге с его ветошным рынком и старьевщиками выглядит на фото точно так, как во времена детства будущего пролетарского писателя. Не менее колоритны и сцены жизни Нижнего посада, где в ночлежке Бугрова ютились грузчики, нищие и вообще босяки, прототипы многих произведений А. М. Горького. В этом плане фотоочерки М. П. Дмитриева как бы дополняют галерею образов А. М. Горького изображениями вполне конкретных, реально существовавших в то время людей.
|
|
Волжские типы. Босяк Начало XX века Источник (1) |
|
|
Грузчики у пристани 1900-е годы Источник (1) |
Многолетние дружеские отношения с Алексеем Максимовичем Горьким позволили Дмитриеву создать целую фотолетопись жизни великого пролетарского писателя и его окружения.
Близкий друг и родственник А. М. Горького А. А. Богданович вспоминал, что М. П. Дмитриев, «залучив к себе популярного писателя, снимал его многократно, в разных видах и позах, и изготовил множество карточек для продажи, а также больших портретов для своих многочисленных выставок в витринах... В этой иконографии, — говорил А. А. Богданович, М. П. Дмитриев затмил всех своих соперников: он сам бывал нередким гостем на Канатной, и его жена Анна Филипповна, женщина представительная и красивая, вошла в число близких знакомых семьи Пешковых».
Крупнейшие представители передовой русской культуры и искусства — писатели, артисты, художники — были непременными гостями в Дмитриевском ателье на Осыпной. Именно гостями, а не просто клиентами, ибо в общении с ними, во встречах и беседах фотохудожник непрестанно обогащался духовно, их отношением к творчеству проверял правильность своих художественных позиций. Это было общение единомышленников. А потом новый портрет Леони да Андреева или Ивана Бунина, Федора Шаляпина или Веры Комиссаржевской появлялся в витрине мастерской, вызывая восхищение художественным мастерством и проникновенным психологизмом.
|
|
Иван Алексеевич Бунин Фото М.П. Дмитриев Источник (1) |
|
|
Федор Иванович Шаляпин Фото М.П. Дмитриев Источник (1) |
Война с Японией, Кровавое воскресенье 1905 года, империалистическая война трагедией отозвались в жизни трудовой России. Тысячи нижегородцев были угнаны на поля сражений, а к станкам на заводах встали их дети. Эти события не могли пройти мимо М. П. Дмитриева. Он запечатлел цеха Сормовского завода, начавшие выпускать военную продукцию, и волжские пирсы, где отблескивала броня канонерок. В его фотографиях появляется новый персонаж рабочий у станка. Он снимает массу мастеровых, ожидающих получки или стоящих в воротах завода, и в этой массе уже ощущается сила, которая вот-вот нанесет сокрушительный удар по устоям самодержавия.
Максим Петрович Дмитриев прожил долгую творческую жизнь. Наиболее плодотворная и активная ее часть свыше 30 лет, считая со времени открытия фотографии в Нижнем Нов городе, приходится на дореволюционное время. Когда свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция, ему было около 60 лет. Но даже такой почтенный возраст не стал помехой для его дальнейшей работы. Еще около 13 лет М. П. Дмитриев не расставался с фотокамерой, до глубокой старости был верен светописи.
Запечатленное М. П. Дмитриевым дореволюционное Нижегородское Поволжье стало историей. Историей, активно живущей в наши дни. То, что когда-то считалось обыденным, повседневным, сегодня нередко приобретает особую значимость. Нет ни одной посвященной истории Нижегородского-Горьковского края книги, где бы не занимали самое почетное место «свидетели» далеких прошлых лет фотографии М. П. Дмитриева. Нет ни одной музейной экспозиции, посвященной А. М. Горькому или Ф. И. Шаляпину, революционному пролетарскому движению или дореволюционному крестьянству, чтобы в них не использовались работы нижегородского мастера фоторепортажа. Ученые-историки, исследователи архитектуры и градостроительства, жизни и творчества великих нижегородцев постоянно обращаются к его фотографиям как объективным, точным и информационно насыщенным историческим источникам.
Так творчество выдающегося мастера живет сегодня. Его наследие — национальное
достояние великого русского народа.
Примечание:
(1) - На рубеже двух веков: Нижегородское Поволжье и Волга в фотографиях М. П. Дмитриева (Волго-Вятское книжное издательство 1985)
UPD 28.05.2023
22.05.2023 (дата съёмки)
Русский музей фотографии (Пискунова, 9а) снабжен памятными табличками.
|
| Здесь жили и творили нижегородские фотолитописцы, прославившие Россию |
Доходный дом купчихи А.Я. Пальцевой
построен в 1828 - 1830 гг
Архитектор И.Е. Ефремов
Здесь жили и работали известные фотографы с 1873 по 1881 гг. Андрей Осипович Карелин
с 1886 по 1929 гг Максим Петрович Дмитриев
|
| Пискунова, 9А |
|
| Пискунова, 9 |
Комментариев нет:
Отправить комментарий